пятиминутка экзальтации
я плыл мыслями как заядлый постмодернист
день рождения *, волшебное время, когда под барабаны и какую-то расслабляющую южную музыку приходят и радостно обнимаются разные люди, хохот, встречи, радость, ритм живой жизни, мы возвращаемся на несколько лет назад - наша беззаботная юность, где знакомый голос (с отросшими волосами) поёт про море, какое ты большое море и не было солнце ярче, "прикинься пожалуйста шумным пьяным вечером живой музыки, восторженных чуваков, вкусной еды и счастливого расфокуса", вечер складывается из случайно выхваченных фраз горизонт завален, всё в тумане, бедро, а не ваза, ни о чём не жалей (всё самое упоительное кстати всегда похоже на абсурдистскую поэму); как * спрашивает, сколько осталось лекарства в аптеке, и просит продать ей всё, что есть; я иду домой ночью и вижу, как среди чёрных деревьев от контура ствола отделяется человеческий силуэт, до этого обнимавший его руками; как прошу * выбрать мне к просмотру аниме исходя из параметра, что это должна быть драма и размер груди кавайных школьниц не должен быть больше 2ого, он хохочет и говорит, что до 2ого точно только драма; * пишет "чтобы не чувствовать себя слишком странно, представляю, что я ева грин в мечтателях" и это идеальная модель; сон из театральных декораций как у фоменко в "олимпии" - деревянное окно, немолодой мужчина типажа зевса и я угадываю его профессию: сначала что-то связанное с перелетами, авиапутешествиями, потом угадываю, что он врач и меня это очень расстраивает; как мы столько времени смеялись над хипстерами, а потом внезапно обнаруживаешь себя на веранде винзавода, куда все высыпали толпой с плакатами, оставив свежевыжатые соки внутри, все в подвёрнутых джинсах, тельняшках, кедах, солнечных очках той самой формы, счастливо вопим поздравления и настя снимает нас на видео; как я приезжаю красить * в бирюзовый и он отважно и доверительно вверяет мне свою голову, я уезжаю домой с бирюзовыми прядями самого красивого цвета на свете; мы танцуем на кухне, я прихожу греться в тёплый свет от жёлтых жалюзи, как будто всё вокруг из солнца, рисунок о том, как рвутся листья салата и про дефрагментацию диска (восхитительно), дивный кайф от письма из отеля, в котором напоминают, что ждут нас (уже завтра) - сплиновское "что не отразит в том купе вечеринку" зачёркнуто и звучит просто песней; как ww звонит после недели отсутствия цивилизации из похода в горы и я слышу её счастливый голос, прошу описать, что она видит перед собой (горы, ручей, который они перешли раз сто за сегодня, ребята ставят палатки, каны), как я рада за неё; как упоённо всех качает на концерте мумий тролля и то, что он поёт, иногда напоминает агату кристи, би-2 и сплин и это про то, что всё хорошее в итоге связано друг другом; как в * в отражении зеркала я счастливо стою с ботинками 43 размера, которые держу за связанные шнурки; очередная фантомная короткометражка о том, как в туалет клуба артефак (там на тебя смотрят, вращаются и моргают огромные живые глаза) должен приходить эксгибиционист и раскрывать свой кожаный плащ; как дивно все собираются через ливень и непогоду в квартиру фантастически дикого интересного бардака в куче комнат, окно из кухни в комнату, в ванне рассыпаны игрушечные поняши, навсегда открыта зубная паста, на сушилке мой рюкзак теснит игрушечную овцу, на кухне среди катрюль и сахара абсолютно органино лежит открученный гелиос, * трёт шоколад на настоящую ром-бабу, когда всё тонет в роме, появляется привезённый из испании хамон и джеймсон в бутылке с орнаментом из клевера, на руке парня рядом со мной татуировка "imagine"; мы спим на огромном балконе (в москве), который внутри обит деревом так, что чувствуешь себя на даче - склад странных вещей как из блэк букс, контраст душного нагретого одеяла и свежего воздуха из больших окон, деревянные стены, увешанные саблями и фонарями, тишина и полное отсутствие вмешательств цивилизации и всяческих рамок - кроме той оконной, через которую после скрипа голос: гаврики, у нас на завтрак пицца; солнце, попадающее в зрительный зал театра - огромный поток света разрезает то, где свет не должен даже появляться, всю эту пыль, тяжесть, бархат, ячейки кресел, рампы - выхватывает и становится невозможно хорошо; как виктюк опять исчерпывает тебя своей искусной красотой; как дивно мы ездим в дубровицы, где ты просто выходишь из ворот усадьбы и идёшь, идёшь, идёшь, по снегам, прогалинам земли (опять похоже на корову, белую с коричневыми пятнами), солома, колосья, полынь, ледяные корочки, замёрзшая вода, пригнувшиеся ветви, стоящие болота, чёрная заброшенная дамба, среди этой белизны и рыжей травы выглядящая как врата в мордор, пустые поля, наличники на окнах, качающийся навесной мост, и снова ледяная дорога через белый, голубой, рыжий, белый, голубой, рыжий; я чувствую в икрах так много туго накрученных вёрст, которые мог бы в жизни ещё пробежать